Норман Дуглас. - Южный ветер
Перевод с английского Сергея Ильина
ГЛАВА I
Епископа донимала морская болезнь. Честно говоря, донимала
ужасно.
Это его раздражало. Ибо епископ не одобрял болезней, какие
бы формы или обличия оные ни принимали. В настоящее время
состояние его здоровья было далеко не удовлетворительным:
Африка -- он был епископом Бампопо, страны в экваториальной
части континента, -- натворила черт знает каких бед с его
желудочным трактом, превратив епископа без малого в инвалида;
обстоятельство, которым он отнюдь не гордился, считая, что
дурное здоровье делает человека никчемным в рассуждении какой
бы то ни было полезной деятельности. А никчемность он презирал
пуще всего на свете. Здоровый или больной, он всегда почитал
необходимым безупречно делать свое дело. Вот в чем состоит
главное жизненное правило, говаривал он. Стремиться к
безупречности. Быть лучшим среди себе подобных, к чему бы это
подобие не сводилось. Отсюда проистекала и его привязанность к
туземцам, -- они были такими славными, здоровыми животными.
Славными, здоровыми животными: лучшими среди им подобных!
Африка побуждала туземцев "безупречно делать свое дело" в
согласии с их собственными представлениями о нем. Однако сама
Африка обладала определенным злопамятством и жестокостью --
почти в человеческой мере. Ибо когда белые люди пытались делать
в ней свое дело на присущий именно им манер, она обращала в
руины их печень или что-либо иное. Это и произошло с Томасом
Хердом, епископом Бампопо. Он был лучшим среди ему подобных,
пастором образцовым настолько, что теперь у него почти не
осталось шансов на возвращение к своим епископским
обязанностям. Вообще-то, нетрудно было предвидеть, что этим все
и закончится. Ему следовало признать за Черным Континентом
право на мелкие человеческие слабости. Деться от них все равно
было некуда. На дальнейшее он уже наполовину решил оставить
Церковь и заняться по возвращении в Англию преподаванием.
Возможно поэтому он и предпочитал теперь называться "мистером
Хердом". Так и людям с ним было проще, и ему с ними.
Но откуда все-таки взялось это новое, противное ощущение
под ложечкой? Экая неприятность! Прошлым вечером он пообедал в
отеле безо всяких излишеств, утром съел весьма умеренный
завтрак. И разве он на своем веку не поездил по свету? Не
побывал в Китайском море, не обогнул мыс Доброй Надежды? Да и
сюда он как-никак приплыл из самого Занзибара. Все верно.
Однако огромный лайнер, высадивший его вчера в сутолоке порта,
мало чем походил на эту жалкую лоханку, тащившуюся, испуская
неописуемые ароматы, по маслянистым валам, оставленным
вчерашним штормом, сквозь который "Мозамбик" прошел, даже не
дрогнув. И потом эти ужасно неудобные, липкие от принесенной
сирокко влаги скамьи под душным навесом. А сверх всего --
неотвратимое зрелище: измученные пассажиры из местных жителей
-- зрелище, которое повергало его в страдание. В позах,
достойных Микеланджело, они распластались по палубе, стеная от
муки; они забивались в углы, прижимая к лицам лимоны, --
по-видимому, предотвращающие морскую болезнь, -- и таинственные
процессы цветовой адаптации понемногу придавали лицам точь в
точь лимонный оттенок, после чего их обладатели шаткой поступью
влачились к гакаборту...
...Краткий отрывок книги для ознакомления...
|