Г. К. Честертон
Шар и крест
("The Ball and the Cross")
Перевод Н. Трауберг.
Источник для OCR - пятитомник, выпущенный СП "Book Chamber
International". Москва, 1994. Тираж - 5000...
Часть первая
Глава 1
НЕОКОНЧЕННЫЙ СПОР
Аэроплан профессора Л. серебряной стрелой разрезал небеса, сверкая в
холодной и синей бездне вечера. Мало сказать, что он летел над землею - тем
двоим, кого он нес, казалось, что он летит над звездами. Профессор сам
сконструировал его, и все в нем было искаженным и причудливым, как и
подобает чудесам науки. Мир наук несравненно туманней и неуловимей, чем мир
поэзии; ведь в поэзии и в вере мысли и образы верны себе, тогда как, скажем,
сама идея эволюции зыбка, словно тяжкий сон.
Все детали и предметы в аэроплане профессора Л. были такие же, как у
людей, только на себя не похожие. Они как бы забыли свое назначение и обрели
иную, чудовищную форму или иное имя. Штука, похожая на большой ключ о трех
колесах, была чем-то вроде револьвера; гибрид двух пробочников - ключом.
Открывалось этим ключом что-то похожее на велосипед и очень важное. Все это
создал сам профессор - совершенно все, кроме себя и своего пассажира.
Пассажира этого он в самом прямом смысле слова выудил из маленького
садика в горах и, хотя не создавал его, собирался над ним поработать.
Обитатель болгарских то ли греческих гор просто светился сквозь заросли
седых волос; видны были, собственно, одни глаза, и казалось, что ими он
разговаривает. Он был необычайно умен и мудр, и не знал печали в своей
окруженной горами хижине, обличая ереси, чьи последние приверженцы
переказнили друг друга 1119 лет тому назад. Ереси эти содержали немалый
соблазн, и монах сумел обличить их; однако никто, кроме него, не понял бы
хода его мыслей. Звали его Михаилом (фамилию я писать не стану, западным
людям все равно не прочитать ее) и, повторяю, он счастливо жил со зверями в
своей хижине. Даже теперь, когда ученый безумец вознес его превыше гор, он
не утратил своей радости.
- Милый мой,- говорил профессор,- я не собираюсь убеждать вас доводами.
Нелепость вашего предания ясна всякому, кто знает сей мир тем знанием,
которое велит нам избегать сквозняков и нищих. Поистине глупо спорить о
таких глупостях. Когда поживешь среди людей...
- Простите меня,- послышалось из белых зарослей,- значит, вы подняли меня
в небеса, чтобы я пожил среди людей?
- Занятный вопрос, в узком схоластическом духе,- отвечал профессор.- Что
ж, я докажу мою мысль, исходя из вашей. Ваша религия, насколько мне
известна, считает небо символом и даже источником правды и милости. Ну вот,
вы - в небе, судите сами. Небо жестоко. Пространство страшнее тигра или
чумы. Надежды в нем не больше, чем в аду, а правды тоже. Если для
несчастного потомка обезьяны есть утешение и упование, оно - на земле, и...
- Простите, что прерву вас,- сказал отец Михаил,- но я всегда замечал...
- Так, так! - подбодрил его профессор.- Люблю ваши немудреные мысли!..
- Вы так прекрасно говорите,- продолжал монах,- и вы, и вся ваша школа...
но я припомнил ее историю и пришел к странным выводам, которые нелегко
передать, особенно на чужом языке.
- Слушаю, слушаю! - все подбадривал его ученый.- Итак?
- Я заметил,- мягко промолвил отец Михаил,- что особенно красиво вы
проповедуете как раз тогда, когда... ну, как бы это сказать?
- Прошу, прошу, договаривайте! - нетерпеливо вставил профессор.
- Словом, ваш аэроплан сейчас во что-то ударится,- закончил монах,-
простите, что я об этом говорю, но лучше вам знать заранее... -
Профессор вскрикнул и пригнулся к рулю. Последние десять минут они летели
вниз сквозь кручи и пещеры облаков. Теперь, за лиловатым туманом, словно
островок в облачном море, темнело что-то вроде макушки огромного шара. Глаза
профессора блеснули огнем безумия.
- Новая планета! - закричал он.- Я назову ее моим именем. Да, именно ей,
а не пошлой Венере, пристало называться светоносной, денницей, светилом
зари. Здесь не будет суеверий, здесь не будет богов, здесь человек станет
невинным и безжалостным, как полевой цветок, здесь человеческий разум...
- Простите,- несмело сказал монах,-- там что-то торчит...
- И верно,- согласился профессор (очки его сверкнули ученым восторгом),-
что бы это могло быть?
Тут он дико закричал и выпустил руль. Монах не очень удивился, ибо привык
в своем отсталом краю, что некоторые созданья кричат именно при виде этого
предмета. Он устало взялся за руль, и как раз вовремя, чтобы аэроплан не
врезался в купол собора.
...Краткий отрывок книги для ознакомления...
|